оцелованный угнетенными

и мир, голову склоняя , точно перед застывшим покойником,
на атрибуты ваших счастливых жизней взирает с небывалым презрением,
облокачивает свои громоздкие руки на подоконник
и смотрит на мое уродство с мыслями о совершенном.
выплескиваясь на улицы эссенцией разума,
стану его личным чтецом, буду обнажать его фразами.
его боль предаст ещё большую прелесть тому, что таится в нас,
в его неврозе и отчаянии я успею запечатлеть его прекрасным.

бесконечное падение в центре комнаты, мысли об утраченном и обретенном,
я пытаюсь нащупать слова, оставаясь оцелованным угнетенными.
разрывается мое лиловое тело, оно стало ледяным,
солнце разрезав фасады окон, добирается до моей глубины.
наблюдая вселенных армады в контейнере ледяной крови,
давай разрушим мир, просто щекоча атланта.
молодой, злой и болезненно холодный — сын разрушенных талантов
надрывно искренне, цепляясь за воздух мы не чувствуем всей величины,
мы обречены, но шагаем дальше, спотыкаясь о собственные ступни,
утопая в фальши, гибли архитекторы снов в приступах злости,
в венах визжала кровь, а в громком шелесте обид потрескивали наши кости.

похоронить вас в себе,
накрыв теплым пледом из земли,
вычеркнуть всех, дабы стать одним из сотен тысяч,
высечь свое имя на лице. (истории)
(х2)

маргинальная любовь и танцующие фаланги,
мы живем питая метастазы своей алчности останками.
ПАНКИ ! МЫ П-П-П-П- ПАНКИ !
я, как самый совершенный бунт — раб в темнице для разума.
мы избавились от рук и лиц, мы все безобразны.
кольца сатурна перекушены
мы обнаженные, отверженные, и мы бьемся спазмах.
и ваша красота тут больше ничего не значит,
переиначив каноны мы шагаем дальше,
на лоне идеала эго-бунтари рождают новое солнце, что испепелит чужой непонятный мир.
насилуя действительность, внимая голосу из уст несчастных,
будь творческим или умри !

похоронить вас в себе,
накрыв теплым пледом из земли,
вычеркнуть всех, дабы стать одним из сотен тысяч,
высечь свое имя на лице. (истории)